когда-то ты сказал мне, что в жизни каждого человека есть тот, кто знает про тебя все. тот, кому ты открываешь душу. тот, чья жилетка давным-давно пропитана твоими слезами, а твой голос каждый ассоциируется с криками, из-за которых ты срываешь голос.
когда-то ты сказал, что однажды, одной не самой запоминающейся среди других ночью или днем - неважно, я пойму, что я ничего не буду знать об этом человеке.
и теперь я понимаю, что этим человеком всегда был ты.
я всегда считала, что у тебя слишком странная работа. ежедневно ты приходишь на свое рабочее место, и вместо того, чтобы разбирать тонны ненужных бумаг, ты исцеляешь людей. ты всегда смеялся.
я никогда не понимала, почему.
но теперь, кажется, понимаю.
твой пазл собран, и я понятия не имею, из чего: обрывки воспоминаний тех людей, лица которых ты ежедневно, не считая заслуженных выходных, видишь перед собой, или же ты умудрился за столько лет не потерять даже самую мелкую деталь своей мозайки? я не верю в возможность второго варианта, и, за столько лет, ты понял, что обманывать бесполезно.
ты не любишь, когда твои посетители не снимают верхнюю одежду. не любишь, когда коллеги не моют руки перед едой и затем, как ни в чем не бывало, обедают. ты не любишь, когда люди распускают слухи и не любишь не аргументированные рассуждения. ты не любишь запах сигарет - в особенности тех, что уже два с половиной года курю я - и не любишь, когда придумывают себе безвыходных ситуаций. ты веришь, что выход есть.
ты любишь джаз и классическую музыку, но спокойно относишься к жанрам, что, в основном, нравятся нынешней молодежи. ты любишь карбонару и любишь смех окружающих людей. ты любишь чистоту и любишь помогать людям. ты любишь учиться новому, и, как маленький ребенок, пытаешься достичь цели всей своей жизни, появившейся когда тебе было тринадцать лет [однажды ты случайно проболтался, пытаясь в очередной раз успокоить меня] даже спустя столько лет: кругосветное путешествие. ты настолько любишь дарить другим крылья, что я каждый раз задаю тебе вопрос:
кому ты подарил свои?
ты редко улыбаешься, пусть и изо всех сил стараешься помочь найти окружающим повод для жизнерадостного смеха; ты ежедневно позволяешь себе немного алкоголя, но запросто можешь обойтись без него - это больше стало твоей привычкой, выработанной с годами, чем алкогольной зависимостью. ты не веришь в бога и считаешь, что стакан наполовину полон. слишком много реалистов в наше время, не находишь?
я не знаю, как изменяется твой голос, когда ты выходишь из своего кабинета, и становится ли твой шотландский акцент грубее, когда я не слышу тебя. я не знаю, какую одежду ты носишь и не знаю, какие у тебя есть улыбки. не та, что ты даришь каждый раз мне, как и другим своим пациентам: та, что ты даришь своей жене - но я даже не знаю, есть ли она у тебя или нет. я не знаю, что ты говоришь знакомым, что не относятся к твоей работе и не знаю, считаешь ли ты меня открытой книгой или закрытой. ведь я уверена в том, что мои страницы давным-давно были прочитаны тобою.
я не знаю, как долго я буду продолжать возвращаться к тебе за помощью.
но знаю, что ты не позволишь мне сойти с ума.
мне четырнадцать, и я впервые захожу в этот только что отремонтированный кабинет, слыша за своей спиной подбодряющий голос мамы. она устала. я знаю, что она устала. люди любят говорить, что время лечит, а деньги дарят счастье - катитесь к черту. я понимаю, что падаю. понимаю, что поход к психологу - вынужденная мера, чтобы помочь мне окончательно не сойти с ума и мне нравится, что в сердцах родителей до сих пор теплится надежда, что мне нужен не психиатр.
меня зовут шарлотта. мне четырнадцать. и у меня рак крови.
я замечаю в уголке своего глаза приветливую улыбку взрослого человека, который должен стать маяком для моего корабля. что через секунду-другую пойдет ко дну из-за бушующего ветра и проливного ливня, а затем перевожу на него взгляд. волосы каштанового цвета, серо-голубые глаза, морщины, что, кажется, начали появляться слишком рано для его возраста.
- можно просто ричард.
- можно просто лотта.
мне пятнадцать, и я в очередной раз срываюсь, сидя в кресле, жесткая спинка которого теперь кажется мне самой мягкой подушкой. мне тяжело контролировать это, тяжело и дальше каждый день испытывать мучительную боль и смотреть на то, как болезнь с каждым днем все больше уродует не только мое тело, но и калечит душу.
я - якорь, который тянет за собой родителей. я - груз, который отчаянно хочет перестать давить на чужие плечи, но вынужден сидеть там, где положено. мне противно от себя, противно от осознания того, что руки однажды перестанут слушаться, а язык выйдет без контроля. хотя, о чем я? мои нервы уже не выдерживают.
но ты продолжаешь успокаивать. я обращаюсь к тебе на 'вы' лишь из-за вежливости, которая течет в моей крови, но в своих мыслях я довольно давно перешла эту черту, откинув ненужные формальности. но в жизни они нужны. нужны, чтобы напоминать нам о том, что мы все еще люди.
и я не помню, кто сказал мне это: ты в этом кабинете или твой образ в моих снах.
мне шестнадцать, и я излечиваюсь от рака. покалеченная психика, расшатанные нервы, возрождающееся желание жить дальше, ведь я наконец-то нашла друга, что понимает, но ты уходишь. мне грустно, но мне не тяжело. ведь ты помог мне выплыть на берег.
неделя сменяется месяцем, месяц - годами, а года добрым десятилетием. я научилась жить дальше. научилась улыбаться каждый день окружающим, научилась принимать жизнь такой, какая она есть. научилась жить по законам, которые были правильны для тебя, и которые, в конце концов, стали верными и для меня. я не знаю, работаешь ли ты до сих пор психологом и не знаю, поддерживаешь ли ты связь хоть с кем-то из моей семьи, ведь много лет назад ты был дальним другом моего папы. и воспоминания о тебе, в конечном итоге, стираются. ты не появляешься в моих снах, отгоняя прочь кошмары, что уже несколько лет как не преследует меня в темноте, ты не напоминаешь о себе. ни позавчера. ни вчера. ни сегодня.
ну привет, старый друг. меня зовут шарлотта. мне двадцать шесть. и я только что потеряла отца. а ты потерял своего друга - если он, конечно, не перестал им быть.
я снова захожу в этот кабинет и полностью осознаю то, что мною движет не грусть от потери. мною движет тоска по тебе.
у тебя все те же серо-голубые глаза и чарующий шотландский акцент, ты все еще работаешь психологом там же, где и десять лет назад, разве что снова сделал ремонт. у тебя теперь седые волосы и гораздо больше морщин с тех пор, как мы виделись в последний раз. сегодня среда, и мы решили пойти на могилу папы. вместе.
однажды, я задам тебе вопрос, ричард. и ты на него ответишь.
смогу ли я исцелить твою душу, как ты исцелил мою?
дополнительно: господибожемой, мне стыдно за эту заявку. безумно. она получилась странной, слегка сумбурной, и, конечно же, большинство из этого переписывается, кроме ключевых моментов, которые, как мне кажется, я сумела выделить. я пыталась как можно описать его характер, поэтому все, что касается его поведения, привычек и прочего, тоже может меняться. просто не делайте из него очередного двенадцатого доктора, хорошо?
я хочу отыграть то, что из всех своих пациентов ричард откроется именно шарлотте. как, зачем и почему - обсудим вместе. хочу отыграть то, как из 'ты знаешь обо мне, но я не знаю о тебе' они бы стали 'я знаю о тебе все, как и ты обо мне'.
внешность, скорее всего, обговаривается. а, может, и нет. просто я слишком сильно люблю капальди и их с коулман химию.
у меня много идей, много мыслей и все из них я очень хочу воплотить в жизнь. понимаю, насколько мала вероятность того, что хоть кто-то откликнется, но я все равно буду смиренно сидеть и ждать, когда ты придешь.
приходи, и мы соткем наши души из историй, а не из атомов.
upd: ричард, скорее всего, все же пойдет в пару.
